BON

«Хорошо» в городе будущего

Свершилось — в российской столице открылся ресторан Филиппа Старка! Московский Bon — уже третье одноименное творение самого яркого дизайнера современности, автора сотен архитектурных объектов по всему миру. С его появлением местные эстеты и гурманы, а также люди, себя к этому кругу причисляющие, получили бесценную возможность наслаждаться авангардом современного дизайна и классической, преимущественно итальянской, кухней, не покидая родного города, как избалованные парижане, лондонцы, ньюйоркцы, или, на худой конец, гонконгцы. Москва делает успехи! Мсье Старка в свою очередь можно смело поздравить с выводом проекта в сетевой формат.

Непознанная вселенная

Интерьер ресторана Bon (в переводе с французского «Хорошо») — царство роскошного хаоса. Здесь нет правильных форм, симметричных помещений, одинаковых предметов. Все яркое, пышное и экстравагантное. Свечи в огромных, почти в человеческий рост, подсвечниках — воск стекает причудливыми нитями прямо на пол. Всевозможные (ни одного одинакового!) столы. Золоченые стулья разнообразного размера и дизайна. Декоративно обожженные ампирные кресла. Позолоченные керамические табуреты в виде усеченных голов и черепов. Имперский трон с орлом. Ковры-негативы. Внушительного вида голова носорога на стене (активисты Greenpeace, расслабьтесь: она пластиковая). Светильники на золоченых ножках, стилизованных под автоматы Калашникова, винтовки М-16 и пистолеты «Беретта». Лиможский фарфор, хрусталь, столовое серебро. В туалетах — до чрезвычайности неудобные и столь же роскошные раковины, увенчанные лебяжьими головами. Отменное место для съемок шедевра в духе Пазолини или, на крайний случай, очередной интерпретации «Бондианы» и лучшее логово для пожилого миллиардера, желающего достойно встретить старость в кругу надежных друзей и верных боевых подруг. Однако, несмотря на столь мощный визуальный посыл, сам Филипп Старк описывает концепцию своего московского проекта несколько сумбурно: — Самое интересное для дизайнера — передать опыт без необходимости говорить. Прибегая к помощи слов, вы пытаетесь объяснять: «О, знаете, это так интересно, все вокруг черное, просто потрясающе!». И так далее. Но никто не обязан вам верить. А вот если вы все это видите, у вас вдруг появляется идея… Поэтому-то я занимаюсь дизайном: он позволяет говорить, не произнося ни слова. На самом деле я абсолютно не знаю, что можно сказать о моем новом ресторане. Все, что я говорю сейчас, может показаться странным. Бла-бла-бла, он что, обкурился сегодня утром? Нет, я ничего не курил. Я всего лишь хочу сказать, что Bon — больше, чем просто ресторан. Это предложение задуматься, помечтать, заговорить и проснуться. И — почему бы и нет — посидеть вечерком с друзьями или любимыми, попробовать прекрасные блюда — а они действительно очень вкусные, я проверял.

Уникальность в тираже

Конечно, кое в чем Старк лукавит. Не сомневайтесь, он продумал все вплоть до мельчайших деталей. Практически у каждого предмета интерьера есть свое вполне логичное объяснение, двойной подтекст, своеобразное послание дизайнера публике. Светильники-автоматы, табуреты-головы, «готические» свечи, копии картин Веласкеса и прочие яркие детали убранства должны, по замыслу автора, ни много ни мало напоминать о ценности человеческой жизни. Еще одна метафора, зашифрованная Старком в интерьере ресторана Bon, — закат империи, пир во время чумы. — Здесь вы всегда сможете вспомнить о том, что есть наше общество, — рассказывает дизайнер. — Я создал в Москве место, которое является его синтезом. Здесь вы увидите вещи, связанные с садомазохизмом, лампы в виде оружия… Возможно, вас особенно заинтересуют именно они. Я разработал эту коллекцию специально для ресторана. Почему? Мы все счастливо живем, сытно едим, хорошо одеваемся, у нас отличные машины и т.п. А когда смотрим телевизор, мы узнаем, что каждый день тысячи людей умирают. За то время, пока мы говорим с вами, десятки тысяч погибнут от оружия. Люди, производящие и продающие его, — мы сами. Это наше правительство, которое мы выбрали. Оно начинает войны, чтобы делать оружие, приносить деньги в казну, — и это хорошо. Поэтому, когда мы видим на экранах телевизоров, как умирают люди, мы говорим: почему бы и нет? Это дает деньги моей стране, я счастлив, мои дети здоровы. Мне захотелось просто напомнить об этом. Покупая такую лампу и ставя ее у себя в комнате, вы будете думать: оружие убивает одних, но обогащает других. Спасибо вам, люди, которые умирают. Я использовал европейскую «Беретту», русский автомат Калашникова и американскую винтовку М-16. Оружие покрыто золотом, потому что есть непрерывная связь между войной и деньгами. Черный абажур символизирует смерть, а маленькие кресты внутри него напоминают, что она не абстракция и может коснуться вас, ваших детей. Я согласен, это очень странно. Захочу ли я поужинать в таком месте? Да. Потому что это интересно. Потому что это открывает сознание. Здесь приятно находиться, все симпатично, все хорошо сделано, каждая вещь имеет свою историю. Смысл моей работы состоит в том, чтобы донести до людей мысли, идеи через дизайн. По заверению Старка, все предметы сделаны в единственном экземпляре специально для московского проекта. Здесь маэстро снова немного кривит душой. Чтобы в этом убедиться, достаточно пройтись по Тверской улице — витрины мебельных бутиков пестрят золотом «комнатного» оружия: светильники на ножках, стилизованных под те же «калаши», М-16 и «Беретты», вот уже более года сиротливо ждут покупателей. С другой стороны, один из феноменов Старка заключается в его идее, согласно которой хороший дизайн должен тиражироваться. Возможно, именно она помогла этому человеку стать одним из самых удачливых и «продаваемых» дизайнеров в мире: ежегодный оборот его компании давно превышает €1 млрд. Кстати, сам Филипп многократно доказывал жизнеспособность концепции «эксклюзивность в тираже». Возьмите, к примеру, его прозрачные пластиковые стулья, давно ставшие культовыми. Огромные партии, которыми они выпускались, ничуть не мешают владельцам наслаждаться их уникальностью. Нонсенс? Отнюдь. Скорее гениальность Старка — талантливого дизайнера и не менее одаренного продавца. — Прозрачный пластиковый стул… — вспоминает Филипп Старк. — Я не ставил перед собой целью сделать его красивым. Это часть моей работы, которую я назвал «демократичный дизайн». Я хотел дать людям высокое качество при низкой цене. Не знаю, сколько такие стулья стоят в России, но в Европе они вполне доступны. Я смешал стили. Людовик XIV, XVI и… я не знаю, что еще. Затем я применил высокие технологии, чтобы создать что-то действительно функциональное. Я сделал стул абсолютно прозрачным по двум причинам. Во-первых, потому, что это часть цивилизации, которая стремится к минимализму и практичности. Пример — компьютер: сначала он занимал целую комнату, потом стал размером со шкаф, потом — с чемодан, сегодня он — с кредитную карту, а завтра, возможно, это будет микрочип у вас в мозгу. Объем уменьшается, функциональность повышается. Все вещи должны быть такими. Все стремится исчезнуть. Сегодня, к сожалению, я не знаю, как заставить стул «раствориться», поэтому я сделал его прозрачным. Таким образом проявляется двойное восприятие вещей: или вы хотите видеть стул — пожалуйста, смотрите, или, если не хотите, просто садитесь на него. На самом деле для меня нет разницы, что делать — стул, зубную щетку, щетку для унитазов, машину, корабль или город. Работа абсолютно одинаковая, меняется только ее масштаб. Но я могу сказать, что придумать стул намного сложнее, чем город.

Нью-Москва

Итак, царство роскошного хаоса, безумный шик, кричащие цвета, нагромождение экстравагантных, порой не имеющих никакого отношения друг к другу предметов, нецензурные надписи на стенах… Почему именно такую концепцию выбрал Старк для своего первого ресторана в российской столице? — Москва — город будущего, — утверждает дизайнер. — Если вы постараетесь и хорошо поработаете, она может стать столицей мира, важнейшим центром Земли. Но вы должны срочно придумать новую политику или что-то там еще, новые идеи о разделении благ. В сегодняшнем мире так много «роллс-ройсов», «бентли» и т.д. Богатые становятся богаче, а бедные — еще беднее. Меня не смущают состоятельные люди, я не против них, но когда я вижу тех, кому нечего есть… Глупо не замечать тот факт, что общество, в котором очень бедные соседствуют с очень богатыми, нежизнеспособно. Потому что, когда у первых действительно не будет еды, когда их дети начнут умирать, они пойдут есть вторых. Это значит, что вы должны заново себя изобрести, вы же свободны. Но если свобода нужна вам только для того, чтобы купить новый «роллс-ройс», очень жаль. — Какое впечатление производит на посетителя атмосфера ресторана Bon? — спрашиваю я его создателя. — О чем задумается человек, придя в Bon? — перефразирует вопрос мсье Старк. — А что если он желает просто хорошо поесть и больше ничего? Меня совершенно не заденет, если человек скажет: «Боже, какая красота! Смотри-ка, и шампанское холодное! Вот здорово!». Для меня это не проблема. Другой придет и найдет все очень сексуальным. Отлично. Я только предлагаю, предполагаю, а люди располагают. Я лишь произвожу на свет сюрпризы. Мне нравится, когда человек, возвращаясь домой, не может описать место, где он был, но под его влиянием испытывает желание изменить свою жизнь. Вот моя цель. Все, что я делаю, я делаю для того, чтобы у вас в мозгу возникла вспышка. Мне показалось, что Москва подходящее место для этого. Меня абсолютно не волнует вещь как таковая, мне интересно, что можно сделать с ее помощью. Для меня важно, какую пользу она принесет людям, использующим ее час, год или всю жизнь. Как видите, Филипп Старк не чужд рассуждений вселенского масштаба в духе Льва Николаевича или Федора Михайловича. Непонятно одно: какое влияние могут оказать черепа, вышитые на спинках диванов, прессованные автомобильные покрышки в качестве сидений и прочая брутальная роскошь на посещаемость ресторана? В столь экстравагантном окружении расслабиться получится, видимо, далеко не каждому гостю. Глядя на нагромождение арт-объектов, невольно задумываешься: а не сошел ли с ума знаменитый француз? Ничуть! Просто каждый должен заниматься своим делом. Кто-то — зарабатывать миллиарды, чтобы тратить миллионы на предметы интерьера. Кто-то — делать интерьеры, чтобы зарабатывать миллиарды…

Дмитрий АЛЕКСЕЕВ